«ЖИВОЙ ГОЛОС ИСТОРИИ»

Шершнев Станислав Геннадьевич, читатель

Сурковской сельской библиотеки

            Каждый раз, когда приближается празднование Дня Победы, в нашем старом добром доме как ураган прошёл. Бабушка Вера начинает перебирать все семейные фотоальбомы. На столе, на диване, на креслах, на окнах между цветами –  фотографии, листочки бумаги…

       Но к одному листку старой, пожелтевшей  от времени бумаги у неё особое отношение. Бабушка зовет: «Стас! Оторвись от компьютера! Иди сюда, я тебе про прадеда расскажу». И, в который раз, она начинает рассказ о моём прадедушке, Бирюкове  Иване Мироновиче, ушедшем  на фронт  в первые дни Великой Отечественной войны. Он так и не вернулся. А этот листок бумаги – похоронка – сообщение нам, потомкам о том, что предан он земле венгерской, и прах его покоится на городском кладбище в городе Хатван, могила № 80…

       Я всю эту историю слышал ни один раз. И видел, как меняется выражение глаз,  и  начинает светиться особым светом лицо моей бабушки, с какой гордостью она рассказывает  об Иване Мироновиче. И только сейчас, когда  уже закончил   учебу в школе, я стал задумываться  о том, как эту войну пережила сама бабушка Вера. Вот она сидит передо мною: сухонькая, старенькая, у глаз дробная сетка морщинок, руки шершавые от работы. Во время рассказа она всплакнет, вспоминая дни оккупации села, когда в их доме жили фашисты, а на дворе была слышна немецкая речь… Как же она тогда жила – моя бабушка?! Что ела?! Во что одевалась?! У неё ведь отняли самое драгоценное –  беззаботное и радостное детство. Отняли у всех детей отцов и братьев, сестёр и матерей! Ведь война не щадила никого, ни одну семью не обошла стороной, всех накрыла черным крылом горя. Бабушка вспоминает: «В войну я была маленькой. К нам немцы пришли, все кричат, а я молчу. Дадут поесть – поем, не дадут – молчу. Мне было 3 года, когда немцы уходили. Один немец дал мне кусочек хлеба, а следом за ним другой  фашистский солдат вырвал у меня из рук и съел сам. Хату нашу разбомбили, угол вывалился. А нас, детвору, уносили за реку, поближе к лесу. Немцы боялись   партизан и близко к лесу не подходили. Помню, как летом 45-го вернулся мой отец. В дом набилось много народу: все плачут, обнимают его. А мне он привез куклу, набитую опилками. Все удивлялись: как же, кукла из-за границы! А моя старшая сестра, Ильчакова Татьяна Никифоровна, в 1943 услышала от кого-то, что в Большетроицком военкомате идет набор пекарей и с соседкой тетей Варей пошла устраиваться. Там же прошли медкомиссию, и 15-летней девчонкой она ушла работать – печь хлеб солдатам на трофейных, отбитых у Сталинграда, 2-х немецких пекарнях. Родители пошли посмотреть – а уже в Троицком никого нет. Вместе с частями армии ушла и моя сестра. Родители поехали на подводах догонять детей, а девчата в Волчанске уже коротко пострижены, в обмундировании, с красноармейскими книжками. Так и прошла моя сестра всю войну: Большетроица-Волчанск-Чугуев-Харьков-Ровно-Днепропетровск-Молдавия-Румыния-Чехословакия-Венгрия-Австрия. И все время – за 15 километров от передовой. Самые страшные бои сестра перенесла в Австрии, была в окружении. На всю жизнь запомнила переправу через Днепр: река была красная от крови, хлеб замешать было нечем – не было чистой воды. В реке плавали убитые. Выпекали в день 5 тонн хлеба, по накладным отпускали в разные воинские части. При каждой дислокации рыли землянки для пекарни и под склады. Сами разгружали машины с мукой. За границей хлеб печь было легче: использовали местные пекарни.  Победу встретила 7-я гвардейская армия № 534,  к которой относилась пекарская рота,  в Вене. На фронт ушли 3 августа 1943 года, домой вернулись 3 августа 1945-го. Как остались живыми – просто чудо. По возвращении обратились в военкомат. У них забрали красноармейские книжки и отпустили по домам. Только в 1980-м году Татьяна обратилась в военкомат для подтверждения ее участия в Великой Отечественной войне. Ей восстановили льготы, добавили пенсию. Сейчас моей сестре 87 лет. Но она помнит войну до самого последнего дня и часа». Бабушка закончит рассказ, вытрет слезу и надолго замолчит.

       Я подойду к бабушке, обниму её за плечи, и мы вместе  еще немножко помолчим. Есть в этом молчании что-то, что нас объединяет, делает сильней – это наша память.

       Моя бабушка – живой голос истории. О времени оккупации и первых послевоенных годах лучше спрашивать у неё. Она расскажет лучше любого учебника истории. Мой прадед. Бирюков Иван Миронович, и бабушка, Ильчакова Татьяна Никифоровна, настоящие герои.  Я знаю, что там, в Венгрии, у могилы моего прадеда 9 мая будут живые цветы и венки в благодарность за мужество русского солдата. А своей бабушке и бабе Тане я сам нарву самых красивых полевых цветов, которые пахнут моей  малой родиной, и подарю им: «Спасибо, мои родные, что вы у меня есть!»